Персоналии - Интервью с представителями телевидения

– «Песня дня» чуть больше месяца в эфире, но ее уже успели назвать ежедневной «Перисхилтон». Действительно ли «Прожектор» озарил вас светлой идеей создания новой программы и кто из вас тогда Мартиросян, а кто – Цекало?

– Мне кажется, у нас нет ни Цекало, ни Мартиросяна. У нас есть свой достаточно слаженный и проверенный многими годами совместной работы коллектив. И мне ничуть не менее почетно исполнять роль Михаила Шаца, Татьяне Лазаревой – самой себя, а Александру Пушному – быть Александром… Пушным.

Теперь по поводу «Перисхилтон» и «Песни дня». Дело в том, что обсуждать новости на кухне стало доброй традицией задолго до появления «Прожектора». Поверьте, свою передачу мы делаем, будучи абсолютно уверенными, что она совершенно не похожа на «Прожекторперисхилтон». В мировой практике существует довольно давняя традиция таких программ. На многих американских каналах подобного рода передачи идут вечером друг за другом. Это так называемые Late night show. В данном случае главное не то, какие новости обсуждаются, а то, как это делается. В этом и есть отличие между нами и «Перисом».

«Песня дня» – по большому счету эксперимент. Не знаю, чтобы кто-то в таком же, как мы, режиме делал ежедневную программу. Могу сказать, что это тяжелый труд. Мы работаем каждый день, у нас появился жесткий распорядок.

– «Песня дня» – первая программа на развлекательном СТС, претендующая все-таки на некоторую серьезность…

– Правда? На мой взгляд, она очень далека от политики.

– Можно ли вам без страха произносить в шутливом контексте имена Владимира Владимировича, Дмитрия Анатольевича?

– Ну… Произносить можно. Будет ли это в эфире – затрудняюсь ответить. (Смеется.) Мы ведь все живем в прекрасном, всеми нами понимаемом мире по определенным правилам.

Я бы так ответил на ваш вопрос. Наверное, можно. Главное, чтобы это было смешно – это основной критерий отбора тем для обсуждения. Особенно в отношении людей, о которых вы говорите. Здесь, если шутишь, надо шутить четко, попадать в десятку. Иначе, наверное, и рта открывать не нужно.

– Ваш приятель Александр Цекало делает на «Первом канале» программу «Большая разница». На пародиях телепередач вы еще в «О.С.П.-студии» собаку съели. Почему сейчас вас нет в «Разнице»?

– Нас с Александром судьба развела. Нет, не по разные стороны баррикад, а просто по разным каналам. Мне никто не предлагал сниматься в «Большой разнице», поэтому вы меня там и не видите.

По-моему, «Большая разница» – прекрасная программа. Они сделали то, что мы не могли делать в «О.С.П.-студии»: довели пародию до совершенства. Это здорово! Они нашли много молодых свежих лиц, которые с блеском выполняют свои актерские задачи. Авторский коллектив тоже отличный…

Надо сказать, что идея этой «Большой разницы» обсуждалась даже на съемках программы «Слава Богу, ты пришел!» Это было несколько лет назад, когда Александр еще работал на канале СТС. Помню то рабочее совещание, которое шло в перерыве между съемками. Мы думали о том, какое большое шоу можно сделать. Я первый сказал, что в связи с тем, что «О.С.П.-студия» закончила свое существование, жанр телевизионной пародии несколько лет остается полностью невостребованным. Я рад, что моя идея нашла отклик и воплотилась в такую достойную программу.

Еще я бы хотел сказать, что не вижу никакой целесообразности участвовать в «Большой разнице» как актер. Это более профессионально и интересно делают те ребята, которых вы сейчас в этой программе видите.

– Как удается столько лет – а именно пять – еще и зарабатывать на продаже билетов в театр, где снимаются «Хорошие шутки»? Обычно зрителям платят, чтобы дотерпели до окончания записи программы.

– Вероятно, косвенно это говорит о популярности передачи. Единственное, что нам до последнего момента не удалось сделать в «Хороших шутках» – полностью перенести атмосферу зрительного зала на экран. Абсолютное большинство людей, которые ходили на съемки и смотрели потом программу по телевизору, отмечают это. Дело в том, что атмосфера в зале гораздо раскрепощеннее и интереснее, чем нам удается показывать это потом на экране. Поэтому, собственно, люди туда и идут. Там совершенно неформатированный свободный юмор хорошего уровня.

– По-моему, раньше вы делали программы – и «О.С.П.-студию», и «33 квадратных метра», где был более доступный, что ли, юмор. Вы вряд ли станете спорить, что и к «Хорошим шуткам», и к «Слава Богу, ты пришел!» зрителям надо было привыкать, кому-то этот юмор вообще оказался не по зубам…

– Я и сейчас с удовольствием подпишусь под каждым словом, сказанным в «О.С.П.-студии». Меня этот юмор радовал… в то время. Потом мы действительно повзрослели. Не знаю, можно ли говорить о категории доступности юмора… Наверное, мы могли еще какое-то время пожить в «О.С.П.-студии», поснимать 30–40 серий «33 квадратных метров», могли делать «Назло рекордам!»

Но у нас есть такая черта – мы все время стараемся делать что-то новое. Всегда чувствуем момент, когда начинаем от чего-то уставать. Это весьма опасная вещь. Мы знаем точно: когда начинаешь от чего-то уставать, в ближайшее время это будет видно на экране. Поэтому и пытаемся себя расшевелить, придумать себе развлечения типа «Песни дня».

– В каких программах – не ваших – вы читаете усталость их создателей?

– Я не склонен таким образом оценивать творчество других людей. Говорю только о себе.

– Подробно изучая вашу, Михаил, биографию, обнаружила такой малоскрываемый ее факт, как занятие боксом. Как угораздило остаться за бортом «Короля ринга»? Татьяна, если говорить о подобных шоу, не удержалась и пустилась в «Танцах со звездами» в пляс.

– Наверное, рискну, но скажу, что «Король ринга» и «Танцы со звездами» – несколько разные программы. Шоу «Король ринга» мне резко не нравится, я не люблю агрессии ни в каком, даже прикрытом виде. Особенно не терплю, когда ты дерешься, а по сторонам стоят ребята и кричат: «Давай его! Давай!» Вот этой атмосферы я вообще не приемлю.

Однажды мне позвонили с «Короля ринга» и позвали участвовать в каком-то показательном сражении – я отказался. Из этих шоу со звездами «Король» для меня наиболее отталкивающий.

– Если не ошибаюсь, Татьяна впервые за много лет выступила ведущей без вас – в программе «Две звезды». Как вы ее отпустили?

– Татьяне поступило предложение от «Первого канала», и касалось оно исключительно Татьяны. Там сразу была придумана история женского противодействия, которая потом оказалась гораздо глубже, чем в первоначальной идее. Ясно, что Татьяна – одна из сильнейших женщин-ведущих в стране, и она вполне достойна уровня «Первого канала». Давно уже была достойна.

– Не отвыкла она без вас работать?

– Нет. У нас профессия уже на рефлекторном уровне.

– У вас тоже есть сольные работы. В прошлом году в спектакле «Паб» сыграли премьер-министра Великобритании. Вам не кажется, что постановка с такой фабулой (обсуждение мировых проблем) и с такими актерами (Гурченко, к примеру) достойна большего внимания?

– Наверное, это судьба антрепризы… Бывают выстреливающие спектакли. Этот спектакль не выстрелил. Хотя в нем действительно были составляющие, которые вроде бы гарантируют успех. Это и популярность авторов – братьев Пресняковых, которых на Западе ставят не меньше, чем Чехова. И Адомайтис, Будрайтис, Гурченко – актеры, чьи имена всегда были рядом с успехом. Но не получилось. Почему? Не знаю. Никогда не размышлял об экономических аспектах театральной деятельности. Если по телевидению могу что-то проанализировать, то здесь не в силах ответить. Вполне допускаю, что спектакль получился не очень хороший…

– Встреча с Людмилой Марковной – из разряда исторических. Чем она вам запомнится?

– Людмила Марковна – прекрасный человек. Знаете, есть символы, которые и останутся символами. Но с этими людьми не имеет смысла общаться. Лучше пусть они символами и остаются. А с Гурченко приятно иметь дело. Это интереснейший человек, с огромным чувством юмора, с несгибаемой волей. Не могу рассказать что-то конкретное, но иногда это бывает брошенное во время спектакля слово, когда она вполоборота и никто, кроме тебя, этого слова не услышит. Или убийственная оценка. Необязательно смешная. Мы приезжали на гастроли в Самару. Людмила Марковна охарактеризовала весь город одной фразой. Она походила по самарским дворикам и сказала, что вспомнила Харьков 1946 года.

– Давайте поиграем в Познера. Я буду приводить цитаты из ваших интервью разных лет, а вы – их комментировать.

– Давайте попробуем.

– «Моя нынешняя профессия может ранить человека словом, чем мы нередко пользуемся». Неужели вы на самом деле можете обидеть? Вы ведь даже коллег из «Аншлага», «Кривого зеркала» никогда не критикуете, хотя вас в каждом интервью на это выводят. Кстати, почему молчите в адрес Петросяна?

– Наверное, благодаря маме и папе. Потому что меня так воспитали. А насчет слов, которые ранят… Естественно, я этим пользуюсь. Шутка над человеком в любом случае на него воздействует. Тут очень сложно понять, кто и как ее воспримет. Одних шутка бодрит и веселит, а другие трепетно относятся к своей персоне – их шутка ранит. Но, видите, я все равно делаю это. Я вынужден в том числе и ранить людей. Это моя работа по большому счету. От меня ведь ждут не цветочного описания жизни, а некой пикировки.

– Продолжаем: «Я не понимаю неяркости церемонии «ТЭФИ», она должна стоить дороже».

– Да.

– В 2007 году вас приняли в ряды академиков, и на ваших глазах «ТЭФИ» едва не развалилась, стала незаметна и практически невидима: «Пятый канал», где пройдет в этом году трансляция, согласитесь, далеко не «Первый» и не СТС.

– На самом деле я рад, что в этом году премия будет вручена в Питере. Не только потому, что я родом оттуда. Поверьте, это нормальная ситуация, разные города большой страны должны быть в этом смысле равноправны.

Прошедший год был, пожалуй, самым сложным в истории «ТЭФИ». Академия действительно была на грани развала. Дальнейшее продолжение требовало смены руководства, поиска компромиссов. Персона Михаила Ефимовича стала залогом продолжения существования «ТЭФИ». Я до сих пор уверен, что эта профессиональная премия – по сути глянец, обложка, которой ты демонстрируешь развитие телевидения вообще. Поэтому она должна быть насыщена спецэффектами, декорациями, которые вызывают восхищение…

– Как Евровидение в Москве?

– На мой взгляд, да. Потому что это демонстрация силы, которая есть. И наверняка «ТЭФИ» к этому придет. Церемония не должна превращаться в какое-то чаепитие за столами, когда направо-налево раздаются статуэтки.

– Теперь о личном. Если пересчитать все ваши программы, нетелевизионные занятия, корпоративы, складывается впечатление, что ваши дети растут без родителей.

– С детьми, конечно, хочется общаться больше. Это правда. Но таковы условия игры. Есть как есть. Во всяком случае, я при любом удобном моменте стремлюсь домой. Общение с детьми, особенно с младшей, доставляет массу удовольствия. Надеюсь, этот пробел мы с Таней возместим во время летних каникул.

– Невозможно не заметить, с каким восхищением и в «Шутках», и в «Песне» вы смотрите на Татьяну. Учитывая, сколько лет вы вместе и то, что нередко перед телекамерой не люди, а маски, это удивительно вдвойне.

– Нам с Татьяной повезло. Мы женились по любви, рожали по любви и живем по любви. Этим, наверное, и вызываем друг у друга восхищение.

---

Читайте:
Интервью с Галыгиным В преддверии премьеры Самого лучшего фильма 2. Интервью с Тимуром Батрутдиновым и Олегом Верещагиным Артур Джанибекян: «У народа пока деньги есть» Смешной Александр Пушной (интервью) Золотой турнир на ТНТ